Роберт Латыпов, сопредседатель пермской городской общественной организации «Молодежный Мемориал»: «Периодически нам звонят, спрашивают: можно ли у нас памятник заказать, или интересуются: похоронное ли мы агентство» 
13 октября 2009

Лидер молодежного волонтерского движения в Перми Роберт Латыпов известен достаточно хорошо благодаря своей неиссякаемой энергии и потрясающей активности. Другое дело, что деятельность его зачастую умалчивается – в связи со сложившейся политической конъюнктурой, уточняет активист. В этот раз едва Роберт Латыпов сошел с поезда, ему пришлось отвечать на не вполне привычные вопросы корреспондента 59.ru о бизнесе, планах на всеобщую демократическую истину и о продолжении рода.

– Как историко-просветительское общество «Мемориал» хорошо знаком каждому жителю России. Расскажите подробнее о том, чем сейчас занимается молодежное отделение общества.

– На самом деле у меня такое ощущение, что в тени больше остается как раз деятельность так называемого ветеранского «Мемориала». Кстати, молодежное общество – это самостоятельная организация, отдельное юридическое лицо, которое носит бренд «Мемориала», у которого есть своя собственная миссия, свое лицо, свои проекты. Конечно, они отчасти связаны с историей политических репрессий, но есть и проекты, не соприкасающиеся напрямую с этой тематикой.

«Молодежный Мемориал» был создан на базе Пермского краевого отделения общества «Мемориал» в 1998 году. Смысл создания такой организации заключался в том, чтобы через историю политических репрессий или подобные темы создать некий пул граждански активной молодежи, которая осуществляла бы свои проекты. Эта молодежь, которая может отстоять конкретные права человека. А организация должна была стать универсальным правозащитным, даже духовным центром для такой молодежи.

Так оно и вышло. Если посмотреть на проекты, реализованные «Молодежным Мемориалом», то можно увидеть самые различные направления деятельности. На общероссийской конференции по добровольчеству в мае 2009 года мы третий раз подряд были признаны лучшим региональным добровольческим центром России. Мы стали победителями, хотя с радостью этой чести меня посещает и некое разочарование: если мы – лучший региональный добровольческий центр, то я представляю, на каком уровне находятся организации в других регионах. При этом стоит помнить, что «Молодежный Мемориал» занимается не только добровольчеством, но и историко-просветительской деятельностью, защитой прав призывников, военнослужащих и альтернативщиков. Мы заняли нишу там, где должны быть комитеты солдатских матерей, и по эффективности мы также – одна из лучших правозащитных организаций России, хотя работать могут один-два человека.

– То есть в этом и есть секрет вашего успеха?

– Об эффективности можно говорить и подробнее, поскольку в этом смысле мы все также лучшие. При минимальных ресурсах мы выдаем максимально возможный результат. Когда меня спрашивают, сколько у меня волонтеров, я отвечаю: 15-20 человек, в каких-то проектах набираем до 60, в каком-то мероприятии набирали и 300. «Всего?!» – удивляются коллеги из регионов. Да, всего. Но эти 15 человек ухаживают за полусотней бабушек и дедушек, проводят акции в детских домах, приютах для собак, создают волонтерские лагеря, проводят обучающие семинары. Я сам только что приехал из Кирова, где как раз проводил подобный семинар – присутствовали представители всех общественных организаций области.

Да, наш успех заключается как раз в эффективности. А бывает, встречаются организации, в которых числится… 30 тысяч добровольцев. Меня мучают сомнения в том, что большинство этих «волонтеров» хотя бы знает, что таковым является. Волонтер ведь – товар штучный, он реально может изменить и жизнь конкретного человека, и весь мир в целом. А здесь – я же знаю, как это можно делать. Человек участвовал три года назад в какой-то акции, повеселился на каком-нибудь пикете с друзьями, а его продолжают без его ведома записывать в списки добровольцев.

– Так где же проходит граница между двумя «Мемориалами»?

– Как такового жесткого разделения нет, да мы и не стараемся его делать. Под единым брендом в Перми работают две организации – ветеранская организация и молодежная, с волонтерским составом. Акции «Молодежный Мемориал» проводит более эффектные, ведь люди здесь более молодые. О правозащитной работе мы готовы выпустить книгу, мы публикуемся в печатных изданиях. И это совсем не скандальная работа. Не вынося сор из избы, мы эффективно помогаем людям отстоять свои права, помогаем каждому, кто сюда приходит. Приходят, правда, и откровенно сумасшедшие, но мы и к этому готовы. Ведь работают у нас идейные люди – не фанатики – те, кто хочет самореализоваться и реализовать свои идеи. Я сам сюда пришел волонтером, теперь – руководитель.

– Насколько открыта вашим призывам пермская молодежь? Как бы вы охарактеризовали ее активность?

– Вы знаете, по-разному. Я бы не стал давать окончательных оценок, поскольку все зависит от каких-то показательных событий. Например, 5 декабря будет проходить День добровольца Пермского края. В прошлом году это мероприятие проводили мы по поручению министерства культуры и массовых коммуникаций, в этом году уже другая организация, но мы также примем участие. Такие форумы собирают массу людей, при этом ты вдруг узнаешь, что в Прикамье есть и арт-волонтерство, и социально направленные «граффитчики», и создатели социальных роликов. У меня это вызывает приятное удивление, это здорово.

Но с другой стороны, если я выйду и обывателю вдруг заявлю, что молодежь у нас социально активна – он же мне не поверит. Обыватель будет думать о том, что если молодежь активна, значит, это почти все, значит, в городе должны проходить постоянные митинги, пикеты, мелькать транспаранты, звучать призывы. А активность в Перми в большинстве своем незаметна: люди собираются в киноклубах, проводят дискуссии, реализуют проекты, даже не думая о каком-то информационном освещении. Например, пошли наши волонтеры помогать приюту для бродячих животных «Верность». Пришли на субботник, задействовали детей из неблагополучных семей, помогли со строительством вольеров. Проблема-то серьезная. Но говорить о такой конкретной помощи волонтеры не захотели – не хотят быть нескромными людьми.

– Какова в этом деле ваша миссия как руководителя?

– Я ставлю себе задачу сделать так, чтобы подобная работа была заметной, показать общественности лучшую сторону молодежи. У нее есть совесть, у нее есть сознание обязанностей, своих прав. Молодежь амбициозна, пытается достичь успеха в самых различных сферах и отраслях. Миссия, которую я лично для себя поставил, возможно, также покажется амбициозной, в чем-то невыполнимой в сегодняшних условиях: я делаю все, чтобы молодые люди поняли – в сфере добровольчества также можно добиться весомых успехов, самореализовавшись. Успех для каждого свой: богатство, популярность, простое спасибо. Все это вполне соотносится с гражданской деятельностью, и я хотел бы, чтобы эта сфера не потеряла себя. Потенциал роста есть не только в политике, бизнесе или спорте. И я буду говорить об этом, писать об этом, буду обучать этому, беседовать, создавать переговорные площадки. Главное, что молодые люди пока готовы рисковать. Отмечу: мы не рождаем альтруистов, мы не принуждаем кого-то стать кем-то. К примеру, я сам – историк, я веду экспедицию «По рекам памяти». По рекам Прикамья на катамаранах мы проходим мимо бывших советских лагерей, делаем остановки, проводим беседы, интервью с местными жителями. Для детей и волонтеров, участвующих в акции, это, прежде всего, водный поход. Для меня же это краеведческий поход. Я рассказываю, учу, поясняю и в то же время понимаю, что на большее у меня нет никаких прав. Я не могу потребовать, чтобы после «Рек памяти» участники стали историками. Хотя это тоже моя миссия: сделать непопулярную, трагическую, где-то кровавую историю частью нашей культуры. Государство не должно отворачиваться от своего прошлого, чтобы понимать, от чего нужно отказываться и в каком направлении идти не стоит ни в коем случае.

– Какого рода ресурсы привлекаются для решения поставленных «Молодежным Мемориалом» задач?

– Мы – организация, действующая в основном на основе грантов. Конечно, у нас членская организация, в «Мемориале» даже взносы платятся – 50 рублей в год. Впрочем, даже эти средства сдают далеко не все по причине мизерности пенсий. В «Молодежном Мемориале» взносов нет, да и волонтеров здесь в тысячи больше, чем членов. Так что главные средства финансирования – гранты.

Первоначально мы работали преимущественно с зарубежными фондами – американскими, европейскими. Связано это было с тем, что, во-первых, с иностранными фондами просто и удобно работать. Они ни коим образом не влияют на политику организации, не вмешиваются в какие-то внутренние дела. Мы придумали проект – мы его и реализуем. Легкая форма отчетности, контакты с фондом минимальны. Когда я слышу всяческие обвинения в адрес организаций, входящих в международный «Мемориал», в том числе и в наш адрес, о том, что мы «агенты влияния Запада» – мне просто смешно. Либо такие заявления делает человек, который вообще не понимает принципы сотрудничества с международными фондами, либо же человек, который все очень хорошо понимает и делает откровенную провокацию, рассчитывая на массу россиян, которые как раз не в курсе.

Сейчас, к сожалению, в России созданы очень неблагоприятные условия для деятельности международных фондов. К примеру, частное лицо, вознамерившееся пожертвовать миллион долларов на те или иные российские гражданские, социальные, экологические проекты, должно отдать ФНС России до 30% этой суммы – 300 тысяч долларов. Получается абсурднейшая ситуация: вы (фонд) вкладываетесь в решение проблем этого государства, а оно с вас еще требует деньги на нужды собственных чиновников, черт побери.

В этих условиях нам приходится несколько переориентироваться, но сложностей так же много. По сути дела, круг источников финансирования таких организаций, как наша, очень мал. Дело в том, что мы еще и правозащитники, от чего нам очень важна наша независимость, автономность от госструктур. Будет странно, если мы будем бодаться с государством за решение проблем конкретных людей на средства самого государства. Да, мы работаем с городом, с краем в вопросах создания добровольчества – но не более того. Тем более что бюджеты секвеструются, отчего поддержка здесь скорее моральная, чем материальная.

– А как насчет бизнес-структур?

– С бизнесом работать еще сложнее. Само государство настолько придавило бизнес, что один пример Ходорковского может многое рассказать. Бизнес очень осторожно дает гранты. Например, грант в пользу детей-сирот пермский бизнес еще даст – все же дети. А вот, например, на поддержку экспедиции «По рекам памяти» – нет. Потому что звучит слово «политика». Хотя я не занимаюсь в узком смысле слова политикой – не борюсь за власть, не делю рынки. Но на общество я хочу влиять. Я хочу сделать так, чтобы общество обладало нормальными ценностями и ценностными ориентирами. Чтобы демократические права не оставались, как сейчас, терминами, далекими от жизни, или попросту ругательными словами. 

Мы попробуем работать с бизнесом. Для чего однозначно нужно менять стратегию взаимоотношений, не меняя при этом собственной стратегии деятельности, своей миссии. Сидеть на государственной игле нам нельзя по определению.

– Какие главные недостатки вы видите в работе «Молодежного Мемориала»? Что бы вы изменили?

– У нас есть серьезные проблемы, связанные с непростым временем в организации – сейчас происходит смена поколений. В этом есть и свои плюсы, конечно, но минусы значимее: мало опыта работы, много времени тратится на обучение и так далее. Несколько лет назад я отметил такую тенденцию: наш «Мемориал» в своем взаимодействии с волонтерами живет двухлетними циклами. Сейчас как раз подходит к концу такой цикл: за прошедшие два года полностью обновился состав добровольцев. У нас каждый четверг проходит встреча в рамках волонтерского клуба, и «старых» участников сейчас там уже не осталось – все лица новые. Нужно теперь осторожно корректировать, отслеживать, наставлять – работы много. Нужно обсуждать, говорить доступным языком, чтобы создать комфортную обстановку в организации.

О финансовых проблемах я уже говорил. Думаю, сейчас во многих структурах подобные проблемы, тем более – в независимых.

Конечно, хотелось бы, чтобы молодежь приходила к нам подготовленной. Вообще, наша организация официально называется «Центр поддержки молодежных демократических инициатив "Молодежный Мемориал"». То есть, по идее, вы пришли к нам и заявили, что хотите реализовать молодежный проект. Я в свою очередь готов оказать всяческую помощь: юридическую, помощь с составлением заявок на грант, поиск денег, совет, наконец. Поддержка колоссальная, а проект в конечном итоге реализует сам инициатор. И в таких случаях мы точно не будем говорить, что это продукт «Молодежного Мемориала». Жаль только, что такие люди к нам приходят очень редко. В основном приходится сталкиваться с кем-то, просто желающим работать волонтером, а этого очень мало.

– А в чем основная сложность выборов тех или иных проектов?

– Самое главное для нас – угадать, будет ли популярен проект среди молодежи. Нам надо точно попасть в цель, стопроцентно знать, что мы найдем отклик среди молодежи. Например, с «Реками памяти» я угадал – ведь это и поход, и драйв, и романтика. Это интересно, ради этого люди к нам приходят. Просто так на бренд, на «Мемориал» никто не придет – для некоторых вообще существует одна ассоциация с этим словом – памятник и кладбище. Периодически нам звонят, спрашивают: можно ли у нас памятник заказать, или интересуются, не похоронное ли мы агентство. Мы относимся к этому с юмором.

– Сотрудничаете ли вы с другими общественными организациями?

– Да, помимо обучения волонтеров, активистов, мы развиваемся и во взаимоотношениях с другими некоммерческими структурами. Часто проводим совместные акции с пермской международной организацией «Мост любви», например.

– В День памяти жертв политических репрессий намерены ли вы проводить какие-либо массовые акции?

– 30 октября у нас традиционно будет проводиться митинг у памятника жертвам политических репрессий на Егошихинском кладбище. Туда придут все, кому небезразлична данная тема. И стариков, кстати, по понятным причинам, там с каждым годом бывает все меньше и меньше. Мы постараемся привести туда как можно больше людей, ведь эта акция является для многих неким откровением. Мы вскрываем проблемы существующего и канувшего в Лету государства, зачитываем имена жертв, открываем часто нелицеприятные вещи. Примечательно, что представители администраций там всегда есть – соглашаются с тем, что виноваты. 

Также 30 октября пройдет собрание членов общества «Мемориал». В этом году собрание состоится в театре кукол. Вы знаете, что Пермский краевой кукольный театр – бывшая тюрьма НКВД? Есть идея сделать в подвальных помещениях театра некую экспозицию. Дело в том, что там сохранились камеры, даже двери с «кормушками» остались. Помещения использовались как склад, сейчас там идет реконструкция. О разворачивании экспозиции – постоянной или временной – с театром у нас уже имеется договоренность. Нужно отметить, что из тематических брендов в Пермском крае, кроме «Мемориала», есть только Мемориальный музей политических репрессий «Пермь-36», но он-то находится в деревне Кучино Чусовского района. А на все наши попытки организовать специальную экспозицию в городе Перми краеведческий музей отвечает отказами. Просто парадокс: в краеведческом музее делают исторические экспозиции, вырезая целые куски истории. Я этого не понимаю, хотя сам когда-то работал в Хохловке, филиале краеведческого музея. Краеведы знают, что больше трети предприятий Прикамья были построены руками заключенных, что есть города вроде Березников, Краснокамска или Красновишерска, которые были построены исключительно руками заключенных и спецпереселенцев, что гидроэлектростанции вроде Широковской построены калмыками-трудоармейцами в годы войны, в 1943–44 годах почти все строители там и погибли. Все это сильно повлияло на экономику, менталитет, культуру края, но теперь об этом почему-то не хотят говорить. Все гордятся Вагнером, но мало кто говорит, что этот великий хирург здесь оказался не по своей воле – был заключенным Усольлага. Спас жизни тысяч заключенных и после этого каким-то чудом все же решил остаться в Пермском крае и впоследствии основал медицинскую академию. Но мы хотим исправить это. Правда, пока не знаю, что к тому времени будет подготовлено для экспозиции.

Наконец, традиционно в октябре мы намерены организовать бесплатные киносеансы для наших стариков – в рамках празднования Дня пожилого человека. На большее не хватает ресурсов – ни денег, ни людей. Сейчас, к примеру, думаем, как с митинга перевезти пожилых участников к зданию театра кукол.

– Создается впечатление, что работа и личная жизнь для вас сплелись в нечто неразделимое. А семейной жизни такая деятельность не мешает?

– Что вы! Мне повезло с женой – она просто ангел. Она знакома с «Мемориалом», пришла сюда раньше меня, сейчас преподает на кафедре английской филологии ПГУ, но как волонтер все еще сотрудничает с организацией. Да и у других сотрудников, думаю, никаких проблем нет. Да, у нас все переплетено, но «Мемориал» в этом отношении – далеко не уникальная организация, есть множество таких же, где люди всю душу вкладывают в любимое дело.

– Нет опасений, что расширение семьи сделает невозможной столь напряженную работу?

– Да, конечно, есть. Но если честно, загадывать об этом я пока не хочу. Дело в том, что у нас все же сохраняется преемственность. Кроме того, мы – демократическая организация, где человек может расти. Таким образом, у нас присутствует очень хорошая взаимозаменяемость. Значит, если моя жизненная ситуация сложится таким образом, что я не смогу работать, организация от этого не пострадает – частью моей работы будут заниматься другие люди.

Александр ЕРЕНКО, специально для 59.ru

Источник 

С ноября мы начинаем проводить личные консультации для тех, кто интересуется международными волонтёрскими проектами. Консультации бесплатны и будут проходить два раза в неделю, по предварительной договоренности.