Предлагаем вашему вниманию статью нашего немецкого друга и волонтёра Феликса Херманна. В начале мая 2013 года он принял участие в исследовательской разведке по местам бывших лагерей в Горнозаводском и Чусовском районах Пермского края. Его размышления о проекте «По рекам памяти», сегодняшней ситуации вокруг «Мемориала» и легли в основу журналистского материала, опубликованного в берлинской газете «Neues Deutschland».

Феликс Херманн (Германия),

участник экспедиции «По рекам памяти»,

май 2013 года

Путешествие в ГУЛАГ.

(перевод с немецкого Владимира Миркина)

Из города-милионника Перми, ранее называвшимся Молотовым, к бывшим сталинским лагерям на Урале направляются поисковые экспедиции. Их организатора – «Мемориал» – вынуждают сейчас зарегистрироваться как «иностранный агент». И ему, как другим российским правозащитным организациям, приходится бороться за своё существование.

У работника местной лесопилки мы выпросили семиметровый брус. Рамзан – так звали этого кавказца – поначалу отказывался давать нам пиломатериал, ссылаясь на отсутствие хозяина. Однако владелец этой лесопилки оказался православным человеком, и Рамзан с радостью передумал, узнав о том, что мы намереваемся реконструировать мемориальный знак в виде креста на окраине посёлка Кусье-Александровский.

После двух часов упорного труда, когда мы, наконец, поставили поклонный крест, Роберт Латыпов, председатель Пермского «Мемориала» изрёк: «Довольно забавно, что татарин и башкир, немец и русская, мусульмане и атеисты вместе устанавливают христианский православный крест. В дань памяти, из уважения к вере крестьян, депортированных и содержавшихся в этом отдалённом лагере в 1930-х годах».

Четыре историка, военный врач, бухгалтер, промышленный альпинист и поэт – русские, башкир, татарин и немец – на катамаранах отправились из Перми в экспедицию по заброшенным местам советской истории Урала. Город Пермь с 1940 по 1957 годы носил имя сталинского министра иностранных дел Молотова. Город нефти, газа и оборонной промышленности. Но кроме того, Пермский край был печально известен и своими лагерями, в которых в сталинское время отбывали наказание сотни тысяч политических заключённых.

Остатки этих лагерей разбросаны по всему региону – на окраинах населённых пунктов или спрятаны в тайге. Зачастую до них можно добраться только по воде. Наш сплав на катамаранах проходил по местности, весьма удалённой от цивилизации. Ландшафт составлял густой березовый и еловый лес, острые скальные выступы по берегам. Катамараны были собраны из металлических реек и резиновых гондол, на которых располагаются гребцы. В середине на деревянном настиле под плёнкой укрыты наши вещи. В течение всего дня нам не встретилось человеческого жилища, мобильная связь не функционировала.

Многочисленные притоки Камы с мая по сентябрь становятся излюбленными местами отдыха туристов-водников. Некоторые поляны по берегам реки, на которых они обустраивают стоянки – ставят палатки, рубят дрова, запасаются водой – обозначены как местоположения бывших лагерей. Российское государство не проявляет практически никакого интереса к изучению «тёмных» страниц своей истории. Мало того, оно нередко рассматривает тех, кто занимается этим из научного и общественного интереса как злопыхателей, поливающих грязью свой народ. Всё это привело к тому, что активистов, занимающихся увековечиванием памяти жертв политических репрессий, не становится больше.

Постепенно силами волонтёров бывший лагерь «Створ» на реке Чусовой становится местом памяти. Сам лагерь существовал в 1940 – 1970-е годы. В нём, среди прочих, содержались также и красноармейцы, пережившие ужасы немецких концентрационных лагерей. Поскольку официальной советской властью они подозревались в сотрудничестве с врагом, то после освобождения из немецких лагерей их ждало наказание на родине.

В берёзовом лесу находим колючую проволоку, которая маркировала зону. Сооружённые волонтёрами указатели направляют нас туда, где прежде находились бараки, штрафной изолятор, здания администрации. В кустах ржавеют кабины грузовиков 1950-х годов, прожекторы с разрушенных наблюдательных вышек.

«Неподалёку находятся кладбища заключённых, однако мы не знаем их точного местоположения», – поясняет Роберт Латыпов. – Прошлым летом мы случайно наткнулись на одно из них – захоронения находились глубоко в лесу и были скрыты высокой травой. После этого мы тщательно обследовали окружающую местность». В результате волонтёры нашли более 50 захоронений, обозначенных лишь номерами могил, выбитыми на железных табличках.

С 2004 года на Створе ежегодно проводятся экспедиции. На этот раз участники лагеря остановились здесь на два дня. Для обновления главного указателя при помощи бензопилы и топора был подготовлен новый берёзовый ствол. Надписи на указателе покрываем лаком. Наш пермский поэт занимается приготовлением пищи: подаёт на стол гречку с тушёнкой и с наступлением сумерек декламирует свои ранние стихи.

У костра военный врач и историк обсуждают, каким образом склонить власти к тому, чтобы признать Створ официальным местом памяти. Тем временем температура окружающего воздуха приближается к нулевой отметке – подкладываем поленья в костёр, и допоздна поём казачьи песни.

В Пермском крае наблюдается высокий спрос на работу по увековечиванию памяти. Большая часть населения региона не понаслышке знакома с лагерным прошлым – у кого-то были репрессированы родственники, чьи-то родные служили в лагерях охранниками. Роберт Латыпов, как председатель Пермского Мемориала, постоянно путешествует по краю, потому признан и хорошо известен. Прежде ему часто задавали вопрос, что произойдет, если в будущем его организацию признают «иностранным агентом». На массовые протесты против широкомасштабных фальсификаций последних президентских выборов правительство и президент Владимир Путин отреагировали целым рядом дискриминационных законопроектов. Среди них и закон о деятельности некоммерческих организаций. Любая их них, получающая деньги из-за рубежа и занимающаяся при этом политической деятельностью, обязана зарегистрироваться в качестве «иностранного агента». Очевидно, такой термин неслучайно был позаимствован из эпохи показательных процессов, нередко заканчивавшихся вынесением смертного приговора.

В современной России против неправительственных организаций, до сих пор избегавших жёсткого контроля со стороны государства, в качестве карающего меча используется бюрократия. В случае с Пермским «Мемориалом» втрое увеличилось число ежегодных проверок. Немногочисленные сотрудники организации вынуждены большую часть своего времени тратить на то, чтобы заполнять требуемые документы и отчёты. На социальные проекты по борьбе за права молодёжи, против национализма и насилия в армии остаётся всё меньше сил. На экспедиции по Пермскому краю – в прошлом это основный род общественной деятельности Роберта Латыпова – остаются лишь кратковременные затишья в бумажной войне с властью. Сейчас к этому добавились повторные проверки на предмет предполагаемой «агентурной» деятельности.

«Мы много лет успешно сотрудничаем с представителями местной власти, – поясняет Латыпов. – И они намекают нам на то, что сами считают эти проверки необоснованными. Указание на это, очевидно, было дано из Москвы. Тот факт, что наша организация подаёт заявки и выигрывает гранты зарубежных фондов, ни для кого не является секретом. Тем более мы пишем об этом в своих официальных годовых отчётах. Через программы государственного финансирования сложно строить долгосрочные планы, поскольку срок их действия, как правило, ограничен несколькими месяцами, а порядок подачи документов крайне бюрократизирован. Найти же частных спонсоров на наши правозащитные инициативы после суда над предпринимателем и политическим оппозиционером Михаилом Ходорковским почти невозможно».

После того как в середине мая прокуратура признала «Мемориал» и некоторые другие пермские НКО «иностранными агентами» и потребовала зарегистрироваться в соответствующем порядке, «Мемориал» в своём обращении заявил о категорическом отказе следовать этому предписанию, а также о возможном отстаивании своих прав в судебном порядке.

Если вам приписывают какие-то нечистые намерения, то это нужно доказать: «Государственная машина использует весь свой административный ресурс для того, чтобы провести соответствующее расследование». Администрирование этого процесса и исход всего дела представляются в высшей степени неопределенными. Одно можно сказать точно – сегодня для целого ряда правозащитных организаций России речь идёт о выживании.

Между тем наша группа продолжает своё путешествие, цель которого – не позволить предать забвению и окончательному разрушению свидетельства репрессий и тоталитаризма. В то время как наши историки и промышленный альпинист обмеряют остатки фундаментов зданий, читаю гостевую книгу Створа. Его посетители в первой записи 2013 года благодарят волонтёров «за их труд по сохранению нашей истории».

Сможем ли мы сохранить воспоминания об этом лагере в глухой тайге? Займет ли когда-нибудь память о нём соответствующее ей место в русской истории? Сегодня всё это уже не так сомнительно, как 30 лет тому назад.

С газетной версией статьи можно познакомиться здесь