В этот день по давней традиции у Памятника жертвам политических репрессий на Егошихинском кладбище, неподалеку от церкви Успения Богородицы, пройдёт встреча общественности Перми и Пермского края (начало в 11.00), а 31 октября в бывшем дворике тюрьмы НКВД №2 (ныне – Театр кукол) состоится акция памяти и концерт.

В июле 1972 года в колонии «Пермь-35» и «Пермь-36», расположенные в посёлке Центральном и деревне Кучино Чусовского района Пермской области (в официальном делопроизводстве – ВС-389/35 и ВС-389/36) перебрасывают заключенных из Мордовских политлагерей. Смысл этой акции, проводившейся в атмосфере сверхсекретности, – изолировать политзаключенных от внешнего мира, лишить их каналов, по которым передавалась информация о произволе лагерной администрации. 5 сентября 1972 года группа активных политзеков кучинского лагеря решает отметить день подписания  ленинского  декрета о «красном терроре». На территории зоны они насыпали символический могильный холм, зажгли самодельные свечи и отслужили тайную панихиду всем погибшим в годы красного террора.

Второй раз день памяти собирались отметить и заключенные других пермских и мордовских политлагерей. Однако на этот раз карательным органам удалось пресечь акцию правозащитников. Инициаторов поминовений во всех лагерях заблаговременно упрятали в штрафные изоляторы. 5 сентября 1974 года панихиду по жертвам репрессий также отслужить не удалось.

В октябре того же года в лагерной больнице одного из мордовских лагерей умер известный правозащитник Юрий Галансков. Его лагерные друзья  провели 30 октября голодовку в память о нём, а также о всех погибших в жерновах ГУЛАГа. С этого времени день 30 октября стал днем политзаключенных, а с 1991 года он вошел в российский политический календарь как государственный День памяти жертв политических репрессий.

Политические репрессии начались с первых дней советской власти и продолжались до рубежа 1991-1992 годов, когда из пермских политзон вышли на свободу последние политические заключенные. Но в 1937-1938 годах репрессии приобрели поистине вселенские, безумные масштабы.

30 июля 1937 года нарком внутренних дел Н.И.Ежов подписал секретный приказ №00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». На следующий день приказ одобрило политбюро ЦК ВКП(б). Началась не имеющая аналогов войсковая операция против собственного народа. Приказ обозначил 8 категорий граждан, подлежавших аресту. Из них наиболее «враждебные» должны быть расстреляны. Менее активные элементы планировалось упрятать в тюрьмы и концлагеря на срок от 8 до 10 лет. Приказ обозначил так называемые квоты арестов и расстрелов по каждому региону. По Свердловской области, в которую тогда входила будущая Пермская область, предписывалось арестовать 10 тысяч человек, из них 4 тысячи расстрелять.

Общество «Мемориал» и сотрудники Государственного архива новейшей истории по Пермскому краю на протяжении 14 лет создавали базу данных о наших земляках-жертвах политического террора. В этом печальном списке – 38142 имени арестованных и погибших. При этом за неполных два года «Большого террора» в Прикамье было арестовано 19617 человек: в 1937 году – 11717 человек, в 1938 году – 7900 человек. Из них фактически бессудно и безвинно расстреляны около 8000 человек. В городе Перми жертвами произвола стали 5529 человек, из них 556 приговорены к высшей мере наказания.

На кого же был направлен «карающий меч» НКВД? Данные архива однозначно подтверждают, что основными жертвами террора были не только и не столько чиновники, сколько тысячи простых людей – рабочих, колхозников, учителей, кузнецов, плотников, пастухов, бухгалтеров и т.д. Конечно, репрессии не обошли и членов партии. Их в 1937-1938 года было арестовано 1176 человек, из них 73 человека расстреляны. Но самой беззащитной и самой массовой жертвой НКВД стали трудопоселенцы – бывшие раскулаченные. Их было арестовано в городе 1891 человек, погибли в застенках – 870.

Цитируем приобретшие большую известность тезисы Международного «Мемориала» «1937 год и современность»:

«Тридцать Седьмой – это неизвестные мировой истории масштабы фальсификации обвинений... Формулирование индивидуальной «вины» было заботой следователей. Поэтому сотням и сотням тысяч арестованных предъявлялись фантастические обвинения в «контрреволюционных заговорах», «шпионаже», «подготовке к террористическим актам», «диверсиях» и т.п.

Тридцать Седьмой – это возрождение в ХХ веке норм средневекового инквизиционного процесса. Вновь, как во времена инквизиции, главным доказательством стало ритуальное «признание своей вины» самим подследственным. Стремление добиться такого признания, в сочетании с произвольностью и фантастичностью обвинений, привели к массовому применению пыток; летом 1937-го пытки были официально санкционированы и рекомендованы как метод ведения следствия.

Тридцать Седьмой – это чрезвычайный и закрытый характер судопроизводства. Это тайна, окутавшая отправление «правосудия», это непроницаемая секретность вокруг расстрельных полигонов и мест захоронений казненных».

Возможно, не замечая этого, мы несём в себе тяжелую отметину политических репрессий. Она в истории каждого из нас, каждой семьи, представителей старшего и молодого поколения россиян. Эта отметина – в жажде сильной руки, в готовности переложить ответственность за происходящее на плечи власти, в нашей привычке к «управляемому правосудию», имитации демократического процесса при одновременном и открытом пренебрежении правами и свободами человека.

Молчать об этом нельзя. Молчать – значит, повторить прошлое, обречь своих детей и внуков на бесправие. Долг совести старшего поколения – рассказать молодёжи, школьникам и студентам о судьбе своей семьи и судьбе страны. Как бы это ни было трудно, мы обязаны говорить правду – не «черня» историю, но и не приукрашивая её.

Александр Калих,

почётный председатель

Пермского краевого отделения

общества «Мемориал»