«Почему молодым людям не интересно говорить об армии?» – так звучит одна из тем, обсуждающихся в группе «Самозащита» в социальной сети «Вконтакте». Обсуждение в основном ведут взрослые люди, которым армия уже не грозит прямо, а скорее волнует как перспектива для близких людей. Пространная переписка с участниками группы не дала автору этих строк и руководителю «по совместительству» убедительных ответов. «А не обратиться ли к профессионалам за советом?» – подумала я и воспользовалась ситуацией, сложившейся в контексте проекта «Творческие мастерские волонтёра».

10 августа в лагере для волонтёров Кировской области состоялось необычное обсуждение. В рамках мастер-класса «Как взаимодействовать со СМИ» завязалось обсуждение тем, о которых не пишет ни взрослая, ни детская пресса. Оказалось, что занятие объединило юных журналистов, активно сотрудничающих с местной прессой, выпускающих газеты самостоятельно, ведущих рубрики на Интернет-ресурсах. Удивило, что у ребят не проблем с публикацией материалов о своей деятельности и о работе волонтёрских отрядов в местных СМИ. Мало того, часто журналисты сами обращаются с просьбами предоставить материалы, рассказать о том или ином деле. Вопрос о чем можно писать, кроме самих дел, заставил ребят задумываться. Они и сами понимают, что просто рассказывать о том, что уже сделано – не единственный вариант для развития юного журналиста. Размышляя о том, обсуждение каких проблем в прессе может способствовать развитию гражданской позиции молодого человека, я познакомила начинающих журналистов с деятельностью группы «Самозащита», обозначив своё непонимание бездействия молодёжи в данной сфере. Конечно, проездной абонемент для студентов может и важнее, чем жизнь, здоровье и, пардон за пафос, генофонд нации. Зачем активничать в сфере, где давно привыкли откупаться и отмазываться, прятаться и скрываться? И как можно радоваться (наблюдала не раз) получению «белого билета» – свидетельства собственного плохого здоровья?

«У меня знакомый из армии не вернулся, – рассказывает одна из участниц – А теперь друга забирают. Я очень волнуюсь за него». Подобных историй оказалось много. Ну, вернулся с «мраком» в голове, с какой-нибудь болезнью и т.п. Счастливых финалов в этот раз в запасе участников не оказалось. А ведь мне часто пишут молодые люди именно так, как мой бывший ученик Артем (16 лет): «А что её (армии – М.Г.) боятся-то? Я отучусь в пермском государственном университете (ну, дай бог), а потом если заберут в армию, то пойду. Это наоборот хорошо. Только я не хочу в какие-нибудь чуханские войска. Хочу в ВДВ, где тренируют нормально». И, если уж писать совсем откровенно хочется крикнуть: «Именно за твою судьбу, Артем, я сильно переживаю!».

Участники мастерских живо включились в обсуждение данной проблематики. У каждого нашелся как минимум один пример того, как пострадал молодой человек от армейской службы. Серию историй прервал вопрос, заданный, разумеется, девушкой: «А кто же долг Родине отдавать будет?» Стали считать сумму долга, вернее – искать основания для расчетов. Оказалось, что сфера очень абстрактна и, как и всё стереотипное, с трудом поддается выделению оснований и определению цены вопроса. Уж явно значительно меньше миллиона получается.

Живо обсуждались варианты организации просветительских действий по проблематике защиты прав призывников. Некоторые ребята уже вступили в группу «Самозащита». Хочется верить, что ряды просветителей пополнятся активными и эффективными участниками.

Интересно, если предлагать местной кировской прессе публиковать материалы о делах в этой сфере, сотрудничать с ней будет так же легко или будут сложности?

«Я считаю, что проблемы, связанные с армией очень актуальны, – говорит Даниил, один из участников волонтёрского лагеря. – Сегодня туда идут с одними представлениями, а возвращаются и рассказывают совершенно другое. И всё там не так, как в фильмах показывают и как рассказывают. А где взять информацию?». Да ведь не только в информации дело! На мой взгляд, все значительно хуже. Потому что нет самой потребности в получении информации у молодых людей. Сравним армию с вузом. Прежде чем поступить, мы же ходим, смотрим, выбираем. И роддом теперь можно выбрать. А вот воинскую часть – нет. А разве желая отдать долг Родине, молодой человек перестает быть гражданином демократического общества? Демократия предполагает выбор.

В завершении обсуждения участники встречи пришли к выводу, что СМИ как школьные, так и иные можно попытаться использовать в интересах правового просвещения молодёжи. Почему попытаться? Дело в том, что подобного опыта просветительских действий у участников мастерских ещё не было. Предполагается, что первым опытом правового просвещения станет работа кировских волонтёров в группе «Самозащита», поскольку просвещение других всегда начинается с себя. А что из этого выйдет? Поживем – увидим.

Нелирическое дополнение 

Как раз в день нашего обсуждения армия пришла к нам сама, в лицах участников военно-патриотического лагеря. Не знаю, что испытывали дети, «гражданские» участники лагеря, а мне было очень неловко идти по дорожкам (от столовой к клубу или от нашего домика на речку, на пляж), по которым громадные и нарочито агрессивные офицеры гоняли мальчишек. Некоторые «курсанты» вызывали у меня искреннюю материнскую жалость: худенькие ножки-ручки, уши торчат из под камуфляжных шапчонок, в ногу не попадают, а даже когда попадают, то как-то нерешительно. Всё шоу сопровождается криками взрослых, которых численно почти столько же, сколько пацанов (внешне, во всяком случае, так кажется). Я иду по дорожке (гражданский специалист, участник ДРУГОГО лагеря) и начинаю как-то внутренне «сбиваться». Сомнения переходят в протест. Хочется подойти к особо свирепому мужику из отцов командиров и, невинно улыбаясь, спросить: «Ничего что я не в ногу иду?» или «А как вы считаете, если они всё-таки научатся маршировать, нашей Родине станет от этого легче?»

Замечательный эпизод мы на реке наблюдали. В огражденном для участников лагеря месте уровень воды не доходил до колен, и врач лагеря, отвечающая за купание, предложила мальчишкам-кадетам пойти туда, где чуть глубже. Слышали бы вы запоздавшую реакцию их начальника! Взрослого человека он обругать не посмел, а вот пацаны огребли «по полной». Вылезая из воды, командир с улыбкой отметил, что он «сухопутный офицер, не морской и в воде ничего не понимает». Пакостное мое нутро снова дало о себе знать. Захотелось подбежать и крикнуть: «Ой, а я в армии ничего не понимаю. Дайте покомандовать!» Не рискнула, даже с места. А то я ему чего-нибудь ляпну, а он на пацанах отыграется. Они и так «худой и ещё худее», чего опять же не могу сказать об офицерах. Наверное, с этого, внешне бросающегося в глаза отличия – здоровые и агрессивные офицеры, маленькие, худенькие мальчишки – мне и стало не по себе.

У меня оба деда – офицеры, участники войны. Один дед – кадровый офицер, академию закончил. Я не против армии! Может, мальчики и должны играть в войнушку? Непонятно только, кто в мир играть будет! Я против грубости, агрессии, неприкрытого садизма (оскорбляя пацанов публично, мужики радостно улыбались друг другу). «Как вы идёте!» – кричит один командир, другой принимает инициативу: «Давайте лучше я с ними!». Марш продолжается. Сзади заградительным кордоном шагает около десятка взрослых. Я иду по лагерной дорожке, неожиданно превращенной в плац.

В очередной поход от клуба до столовой мы разговорились с вожатой. «Как эти мальчики всё выносят? – негодовала она. – Смотрите, такая жара, а они в форме и в берцах. Знаете, в прошлом году, они к нашим девчонкам в отряд залезли. Мы сказали их начальству (далее – многозначительная пауза-раздумье). Что с ними потом делали… В общем мы зареклись на них жаловаться и теперь сами справляемся». Побоялись, пожалели мальчишек, решили не втягивать «отцов-командиров», которые юными не были и к девчонкам не бегали. Правильно? Возможно, но прикрытые с одной стороны и подавляемые с другой люди теряют ориентиры.

Вспоминается великий Грибоедов «служить бы рад, прислуживаться тошно», но в данном контексте всё ещё сложнее. Каким вырастет человек, который регулярно подвергается давлению, насилию, полностью подчинен чужой воле? Эффективно ли воспитывать волю молодого человека, повышать его обороноспособность, регулярно вышагивая по плацу? Нет ли более гуманитарных и, пардон, современных, технологий воспитания будущих офицеров?

Все эти вопросы уже вторую неделю живут в моей голове. Мы регулярно проводим дискуссии о смыслах патриотизма и любви к Родине. Мне всегда казалось, что я вполне спокойно отношусь к другой идеологии, хотя и не приемлю милитаристических тенденций в воспитании молодёжи. Наблюдая за действиями курсантов военно-патриотического лагеря, я ещё раз задумалась о перспективах. От кого смогут защитить меня эти лопоухие и тощие мальчишки? Кого из них вырастят даже физически не привлекательные (либо толсты, либо рахитично худы) командиры?

Если патриотизм – любовь к Родине, то эту Родину стоит знать и уважать (я о культуре, истории и пр.). У меня есть большие сомнения в том, что именно на плацу формируются представления о долге, чести и достоинстве.

Мир ушел вперёд. Идёт XXI век, богатый изменениями, новыми технологиями, иными реалиями. Есть ли смысл строить обороноспособную армию (на секунду предположу, что такое нам необходимо) средствами не то, что прошлого, а позапрошлого века?